Пару месяцев назад прочитал одноименную книгу в качестве лежащей на полке в очереди общего развития.
Книга посвящена обобщению накопленного опыта исследователей, которые изучали тогда ещё оставшиеся (более сотни лет назад) первобытные племена, которых не затронул локомотив цивилизации. По моему впечатлению, она очень помогает понять, что мы фактически никогда не сможем более-менее понять мышление первобытных людей, но вместе с этим, открывает некоторые особенности их мышления.
В отношении понимания понравился пример, как интерпретируется убийство девочек в Индии. Изначально исследователи предполагали, что девочки для индусов являются обузой и поэтому нужны мальчики для прокормления семьи, и даже сейчас превалирует эта точка зрения. Но при разборе и плотном изучении (жизнь внутри племен в течение многих лет) оказывается, что согласно верованиям в популяции племени всегда сохраняется определенный предел количества душ (тут — женских). Поэтому если женщина рожает девочку, то это есть попытка исчерпать лимит, и таким образом рождение девочки подталкивает к смерти матери, и, соответственно чтобы обезопасить матерей, проще избавиться от девочек.
В настоящее время многие религиозные апологеты аппелируют утверждением, что во всех обществах всегда были представления о «душе». Леви-Брюль же приводит ряд примеров, которые выпадают из этого. Например есть племени, у которых мистический и физический мир слиты воедино, человек воспринимается как есть целиком, но души как отдельного понятия нет вообще. Другой пример — когда первобытные люди считают, что у человека несколько душ, каждая из которых отвечает за что-то и покидает или возвращается в тело при определенных обстоятельствах. Кроме того, Леви-Брюль говорит о полном отсутствии теологизма или творца, — природа это множество разных взаимосвязанных единиц.
Одна из интересных особенностей — это отражение мышления в языке. У первобытных людей нет обобщающих понятий, у них все конкретное. Так, они не могут сказать «дай мне палку» — нужно обязательно указать какую палку (артикль, чья, эта, вон та) и пр.. Аналогично по этим причинам есть много падежей. Что интересно, с развитием мышления меняется и язык, поэтому отваливаются артикли и падежи.
Мышление первобытных людей хоть как-то понять очень сложно, и для его описания Леви-Брюль используется понятие «пра-логического» мышления (в нем нет логики, только ассоциации). Некоторые проявления этого мышления:
- Постоянный поиск ассоциаций — если черепаха снесла яйца на берегу, чего никогда не было, и при этом приехали миссионеры, чего тоже никогда не было, то черепаху нужно привести к миссионеру.
- Нет грани между живыми и мертвыми. Можно жениться на мертвых женщинах, с мертвыми делаются все те же обряды.
- Все что ассоциируется с человеком, связывается с ним. Поэтому нужно охранять тень, можно сделать чучело человека и тыкать в него иголками, после смерти все личные вещи положить в могилу,
- Есть один мир — мистический, а не физический плюс мир сверхестественных сил. Сны равны реальности, хоть они мистические. Поэтому уважают провидцев, ясновидящих и сумасшедших.
- Отсутствие противоречий — множество противоречивых вещей живут в одной сознании (коллектива или индивида).
После прочтения — очень много похожего с нынешними мистиками, религией, гаданием, … Кроме того, даже многда наблюдаются способы мышления. Хотя от наблюдения в настоящем того, что процитировано ниже (бесконечное повторение для получения несвязанного с этим результата), становиться иногда не по себе…
Кэтлин подробно описал «танец бизона», «исполнявшийся с целью заставить бизонов появиться... Приблизительно 5 или 15 манданов сразу принимают участие в пляске. У каждого из них на голове шкура, снятая с головы бизона (или изображающая ее маска) с рогами. В руке туземец держит лук или копье, оружие, которым он обычно пользуется в охоте на бизонов... Танец продолжается без перерыва до тех пор, пока не появляются бизоны: иногда танец затягивается на две или три недели, не прекращаясь ни на минуту. Пляска изображает охоту, во время которой ловят и убивают бизона... Когда один из туземцев устает, он дает об этом знать другим, наклоняясь телом вперед и делая вид, что он падает; тогда другой туземец выпускает в него из лука стрелу с притупленным кончиком. Первый падает как бизон, присутствующие вытаскивают его из круга за пятки, размахивая над ним ножами и жестами изображая обдирание и свежевание бизона. Затем его отпускают, а место в кругу занимает сейчас же другой, который, наряженный в маску бизона, также вступает в танец... Так продолжается до тех пор, пока не появляются бизоны».
